|
ДВАЖДЫ В ОДНУ РЕКУ
В то утро у меня никак не заводился мотор. Видимо, засорился карбюратор. А сети, должно быть, забиты рыбой. Вода теплая, испортится. Надо ехать.
Иногда техника как будто одушевленная. Замечал не раз. Да что мы знаем о природе вещей…
Все же движок, кашлянув пару раз, нехотя стал набирать обороты. Заглох. Но затем завелся сразу же, как ни в чем не бывало. И больше не капризничал. Видимо, проскочила соринка. Работал просто как зверь. Лодку вывел на поверхность гладкой как стекло воды, и, почти едва касаясь жидкой опоры, тащил судно вперед, как будто намеревался наверстать упущенное на старте время.
Через минут тридцать показались мои любимые места. Лесистый остров возвышался над разливом, и каждый, кто проезжал мимо, любовался этим творением природы.
Сразу за островом первая сеть. Рыбы почти нет, так, подъязок, да пара небольших щук, и те запутались лишь потому, что догоняли с разинутой пастью свою ускользающую через сеть добычу.
Бросил улов в лодку. Щуки стали исполнять последний в своей жизни танец. Подъязок был еле живой, лежал тихо.
Подъехав к второй сети, заметил, что она почти полностью ушла под воду, лишь крайние поплавки качались на поверхности.
«Ну, набилось рыбы!» - мысленно воскликнул я и взялся за верхнею тетиву. И тут сеть всплыла, со всеми поплавками! Одно это могло повергнуть в смятение. Но дальше и того занимательнее. Хвост показался из воды. Щука? Таких не бывает! Чудовищ в наших местах тоже не замечали. Хотя, в бане, мужики, порой, такие истории рассказывали, будто бы из случившегося с ними… А приврать мужичок любит, особенно, когда пивка примет для вдохновения.
И тут мне стало ясно, что у меня с головой что-то происходит. Как бы сказал продвинутый школьник – «крыша поехала». И есть отчего! Рука из воды и перст указующий. Нет, не Посейдона. Очень даже красивая рука. Женская, даже, наверное, девичья.
«Пил вчера?» - сам у себя спросил я, и утвердительно кивнул головой, встряхнул ли ею, чтобы явь восстановилась в реальном формате. А вышло и того хуже. Голова показалась над едва колыхавшейся водой. Голубые глаза, прямой, симпатичный носик, затем и улыбка появилась, подбородок. И далее шея, плечи, грудь… И все, понятно, не одето, обнажено. И соски видны, розовые. как у нормальной девушки, когда она в легком желании.
- Здравствуй, добрый молодец! – прямо как в сказке начала она.
- Ну, здравствуй, Русалочка, - робко ответил я, чувствуя . что коленки слегка постукивают друг о дружку.
- Да ты, я вижу, оробел, парень…
- Сама понимаешь, не каждый день русалок встречаешь.
- Понимаю, понимаю… Помог бы даме из своей адской прилады выбраться.
Делать нечего. Дама права. Как чувствовал, что приключится неладное. Все же 13 июля, и хотя не пятница, а вот гляди ж ты…
Перебираюсь по шнуру к русалочке. А самого дрожь пробирает. Слышал я про шуточки этого контингента. Враз под воду утянет, и никто не узнает, где…
- Да дай же мне руку, кавалер!
- Вот вам моя рука, сеньора, - пытаюсь шутить, а у самого уже и рот сводить стало.
Достал ее из воды. Она даже и не запуталась ничуть в сети. Так, вид сделала.
- А ты думал, мы, русалки, как та ондатра, прем, сети не видим. Да все мы видим, понимаем, и радио слушаем иногда… У тебя есть что-нибудь… согреться?
Я полез в бардачок, где в сумке вся снедь, и бутылка водки, на всякий, такой вот, случай.
- Вы, что же, и этим не гнушаетесь? – спросил я у земноводной.
- Думаешь, только вам дозволено? – улыбнулась она. – Меня, кстати, Ритой звать. Утопленница я. Да, было дело. Из-за несчастной любви, как дура, сиганула с обрыва. Ну, и захлебнулась, естественно… А там меня… реанимировали, перевоплотили. Так что, точно, жизнь и после жизни есть, если это можно жизнью назвать… Да ты налей по чуть-чуть. Замерзла я, пока тебя дожидалась. Не все же время мы в воде проводим. И на ветвях, как у Пушкина, сидим, бывает.
Я налил. Она выпила, и геройство ее тут же прошло. Поперхнулась. Видно, не часто русалкам наливают. Мне же пошло как нельзя лучше. Закусывали соленым, слегка пожелтевшим салом. Лук ни она, ни я не тронули…
- Ты почему это, добрый молодец, лук не кушаешь?
- А вдруг, думаю, целоваться придется…
- Да с кем? – улыбаясь, обернулась Рита по сторонам.
- Не будем показывать пальцем… Может повторим? – уже слегка освоившись в новой ситуации, предложил я.
- Давай, я не против, Андрюша.
- А имя откуда знаешь? Угадала?
- Да знаю я о тебе кое-что. И вообще, ты мне симпатичен. Давно тебя заметила. Хотела, хм… познакомиться.
- Да, бывал я здесь с друзьями, слышала, наверное, как они меня называли.
- Именно так, Андрюш… А ты налей еще по одной. Бог-то наш, говорят, троицу любит.
После третьей я уже общался с ней почти как с обычной женщиной. Мы сидели рядом, к плечу плечо, на неширокой доске-поперечине. Я, сквозь рубаху, ощущал ее горячее тело. Бросал искоса взгляды на обнаженную, красивую грудь. Это слегка начинало возбуждать во мне напуганные прежде желания. Рита заметила мои взгляды.
- Ну что, красиво я сложена? – и она повернулась корпусом в одну, в другую сторону, а затем бросила взгляд на свой розовый широкий хвост. и заплакала.
- Да обними же ты меня, что ли! Женщина же я, живая… Год уже как тут, одна! Вы там на дискотеки ходите, девочек снимаете…
- Да ладно тебе, Рита. В моем возрасте.
- Да какой возраст?! Тебе только тридцать пять. А мне вчера… восемнадцать исполнилось. Так что я стала совершеннолетней, все можно…Если б не этот хвост!
Она уткнулась в мое плечо и плакала навзрыд. Видно, натерпелась от такой жизни.
- Поцелуй же меня! – подняв голову, не то потребовала, не то попросила она. Секунду помедлив, я выполнил ее просьбу. Губы влажные, чуть соленые от слез. Горячие, подвижные. Она жадно отвечала на мой поцелуй, и у меня от водки, от стресса, от ее необыкновенно страстного объятия, закружилась слегка голова. За этим поцелуем последовал другой. Затем еще и еще. Мы потеряли ощущение времени, как будто провалились в какой-то туман – ни день, ни ночь. Она расстегнула на мне рубашку, а с нее снимать было нечего. Когда моя рука, как обычно в такие минуты, поползла от талии к бедру, вдруг наткнулась на что-то жесткое, шершавое. Это был ее хитиновый покров, начинающийся от того места, где у нее должна была находиться резинка трусиков.
- Да, милый, я в таких вот… колготках. Попробуй, сними, и ты узнаешь, какой я могла бы быть незабвенной, желанной, любвеобильной.
- Рита, не говори ничего. Нам же хорошо с тобой.
- Да, хорошо. И я не знаю, как могло бы быть, если ты… ну, понимаешь, о чем я.
- Да, конечно, понимаю.
- Я же девственницей утопла. А иначе… не быть бы мне русалочкой. Они только девственниц русалочками делают. А я… родить хочу, - заплакала опять Рита, продолжая отвечать на мои поцелуи.
Я ласкал и целовал ее грудь, украсил всю бордовыми небольшими пятнами засосов, с ее согласия. Кто ее здесь увидит?
Мы не заметили, как солнце село на верхушки деревьев, оставив чуть справа от себя остров.
- Может быть на берег переберемся, костер разведем? – предложил я. – А то комары нас сожрут совсем.
- Я не против. Здесь и полежать негде. А там стога. Залезем в один из них, и ты до утра - мой!
В стогу оказалась приличная «пещера».
- Кто-то позаботился о нас, - сказал я.
Мы забрались в эту обширную нору, где было совсем темно. Зато мягко на сене. Рита легла на спину, привлекла меня к себе.
- Я хочу стать женщиной! Возьми меня…
- И я хочу тебя, Рита… Но. Видимо, я плохой донжуан. Не по силам мне это. Ты же в панцире.
- А ты сорви его, если действительно хочешь!
- Как, Рита? Это же часть твоей плоти.
- Сорви! Я знаю, что точно умру после этого, став не девушкой. Но я безумно хочу узнать, что же это такое. Я же рождена была для того, чтобы однажды узнать, что это такое, чтобы во мне зародилась новая жизнь. Ну, Андрюш, ну сделай же что-то. Умоляю! Ты же хочешь меня!
- Да, безумно. Да, я смогу. Ты такая женственная, такая страстная…
Ровно в полночь часы на моей руке просигналили двенадцать раз. И в это время раздался какой-то шум, треск ли, заглушивший шуршание сена от нашей возни. Это рвалась, силой желания, ее хитиновая оболочка, освобождая красивые когда-то ноги. Она, как будто змея, высвобождала из оболочки сначала одну, затем другую ногу, при этом занеся их и сомкнув чуть ниже моих ягодиц. И я почувствовал, как вхожу в нее, с трудом, преодолевая сопротивление чего-то. Она не могла скрыть своих болевых ощущений, застонала, но продолжала движение мне навстречу. И вот мы на волне обоюдного удовольствия. Она была не первой у меня, но такого не испытывал некогда. И слов не найти, чтобы обрисовать хотя бы пунктиром ЭТОТ необычайный восторг ! Я, казалось, весь, по самые губы свои был в ней, с ней. Мы слились в единое целое, как будто, наконец-то, я встретил ее, свою единственную в мире половинку, которую так долго искал. И это была та нирвана, познав которую, наверное, точно, можно умереть, потому что это, мы знали, в первый и в последний раз, и уже не будет повторений. Все остальное поблекнет по сравнению с испытанным в этом стогу…
Когда я утром открыл глаза, Риты рядом не было. Сено подо мной было влажным. Я протянул руку в ту сторону, где должна была быть она. И наткнулся на то, что являлось ее хвостом. Нечто холодное, шершавое. Я тут же отдернул руку…
А через три дня в реке нашли тело молодой девушки, которая пропала без вести более года тому назад. Об этом написали в местной газете. Будто бы на теле обнаружены следы насилия и даже… изнасилования. Но застывшая на лице улыбка невыразимого блаженства опровергала предположение обывателей.
Сентябрь 2004г.
|
